Тони Хоукс - Теннис на футбольном поле [Играя в теннис с молдаванами]

Чтобы поприветствовать своих скандинавских героев на сцене, в темноте собралась толпа из холла отеля плюс еще несколько личностей. Звук был живым, и я нехотя признал, что «Ленни Пейн» были на удивление хороши. И довольно милы. Их обращение к публике было чуть вежливее выступления Леннона, насколько я его помнил:

– Спасибо, мы рады быть здесь, на этом съезде в Ливерпуле, – произнес с прелестно мелодичным скандинавским акцентом блондинистый солист, – и мы хотели бы поблагодарить вас и, конечно же, всех остальных жителей города.

Эй, въезжаете в этот рок-н-рольный призыв? А потом нас попросят выносить за собой мусор, уходя со сборища.

Я пошел спать, немного обеспокоенный тем, что с молдаванами встретиться пока не удалось, но с приподнятым настроением от мелодий «Битлз», которые продолжали звучать в ушах. Я начал восхищаться тем, насколько же хороши были оригинальные «Битлз». Каждая песня казалась классикой. Что слегка тревожило, я начал понимать фанатичных поклонников, с которыми провел вечер. Можно представить и более нехорошие увлечения. Если вы собираетесь на чем-то помешаться, уж лучше сделать объектом вашего помешательства именно это, чем зависнуть на станции Кру, записывая номера проезжающих поездов. И я заснул, успокоенный тем, что если когда-нибудь я решу стать помешанным энтузиастом, то теперь точно знаю, на чем именно я помешаюсь.

«Строуберри филд» – больше, чем песня. Так назывался и называется по сей день действующий детский приют Армии спасения, ворота которого для поклонников «Битлз» словно открывали доступ в святилище. Обычно они не открыты для фанатов, но в этом году агентство «Каверн-сити туре» устроило своего рода переворот, когда уговорило солдат-христиан отправить своих детей на целый день на крупную вечеринку на открытом воздухе, на которой играли группы в стиле «Битлз». Редкое удовольствие. И как бывает со множеством редких удовольствий – огромное разочарование. Пройти через врата на «Клубничное поле» – значит развеять все иллюзии, какие только могут быть, относительно волшебства этого места. Оригинальные здания, которые были построены одновременно с воротами, давно снесли и заменили новыми, спроектированными человеком с линейкой и желанием установить множество дешевых и уродливых окон.

Слова Леннона («Нет ничего реального») больше сюда не подходили. На современном «Клубничном поле» реальным было все, и, если провести там слишком много времени, есть большая вероятность помешаться. Это место и в лучшие времена не особо вдохновляло, а если добавить к тому сухой закон в Армии спасения и ее настояния на том, чтобы концерт проходил полностью без употребления алкоголя, оно оказалось действительно отвратным местом для вечеринки.

Такая атмосфера не давала расслабиться. Я был слишком мал, чтобы посещать дикие рок-фестивали шестидесятых, но могу предположить, что там не было младших сержантов и майоров из Армии спасения, патрулирующих площадку и извещающих о том, что в буфете есть клубничный чай. На Вудстоке отсутствие этой религиозной полиции, вероятно, больше располагало к тому, чтобы скинуть с себя одежду, разрисовать титьки и задницу зеленой краской и заняться любовью с тем, на кого наткнешься. Я осмотрелся вокруг, и все, что увидел, – это людей, сидящих со скрещенными ногами на одеялах в клеточку и потягивающих из пластиковых стаканчиков чай. Вместо «любви ко всему человечеству» здесь царило «чувство легкой неловкости». Вместо дилеров, продающих разные наркотики, здесь были ярмарочные киоски, собирающие деньги для детских домов.

Вовлекшись в это дикое безумие, я вдруг страшно возжелал попытать удачу в киоске, где надо набрасывать кольца на картонные фигуры битлов.

– Ну же, четыре кольца за фунт! – кричала искусительница в твидовой юбке за стойкой.

Просто скажи «нет», подумал я.

– Хорошо, дайте мне четыре, – мгновенно капитулировав, сказал я.

Все закончилось слишком быстро, и я не попал ни на одного битла, зато, когда сделал высокий бросок, последнее кольцо приземлилось на пару, легкомысленно сидевшую слишком близко к Полу Маккартни.

В буфете я попросил клубничного чая, и, пока семидесятилетний солдат-христианин усердно наполнял мою чашку голубым средством для полоскания рта, я услышал объявление ведущего церемонии, которое заставило меня бросить клубнику со сливками недопитой.

– Дамы и господа, эти ребята напоминают мне «Битлз» в ранние годы, мрачные и голодные годы в клубе «Пещера» – дамы и господа, «Флайинг поустмен» из Молдовы!

Я бросился туда, чтобы ничего не пропустить. Четверо молодых ребят легкой походкой вышли на сцену и принялись настраивать свои инструменты и усилители, почти не обращая внимания на аудиторию, как умеют только музыканты. На них были костюмы шестидесятых, но, по всей видимости, они и не пытались походить на «Битлз». Самый высокий из них горделиво подошел к микрофону.

– Сегодня мы выступаем не как ранние «Битлз» – а как «Флайинг поустмен»! – довольно самонадеянно объявил он перед ошеломленной толпой. – И я Андрей, а не Пол.

И не без иронии хочу заметить, что в каком-то отношении он был самым подлинным Полом из всех, что я видел за время, проведенное здесь, так как единственный был левшой. Когда он стоял на середине сцены, а гриф его гитары смотрел совсем не в ту сторону, куда смотрели гитары других участников группы, на какое-то мгновение для меня они показались настоящими «Битлз». И этим парням не надо было подгонять прически, одежду или манеры. Они были устроены так же.

Ведущий был прав. Из них ключом била энергия. Сырая энергия настоящего, молодого азарта, которого опыт еще не лишил. Они начали с песни «Деньги» с проникновенными словами «Дайте мне денег – вот что я хочу», и мне пришло в голову, что она вполне могла стать молдавским национальным гимном. В конце выступления их проводили громкими аплодисментами, несмотря на то, что они совершили вероломный акт измены, спев две песни «Кинкс» и одну из репертуара «Ху».

Пока «летучие почтальоны» отдыхали за кулисами, в окружении бразильских «Битлз», которые готовились к выходу, я с волнением бочком подобрался к ним. Мне было неловко, как ребенку на детской площадке, который никак не может решиться подойти к другим детям и сказать: «А можно с вами дружить?» Моих навыков общения хватало для того, чтобы периодически добывать приглашения на вечеринки, но я впервые собирался выудить приглашение в страну.

– Привет, ребята, отличный концерт, – вкрадчиво произнес я. – Э… мм… слушайте, я скоро собираюсь в Молдавию и хотел расспросить вас о вашей стране – вы не против?

– Нет, конечно! Валяйте! – радостно ответил Андрей.

И все действительно оказалось просто. Через два часа мы встретились в пабе в центре города, и после пары кружек пива я почувствовал себя достаточно раскованно, чтобы рассказать о том, что на самом деле собираюсь делать в их стране. Они рассмеялись. От души. А когда успокоились, то сказали именно то, что я хотел услышать. Да, моя идея была безумной, но, нет, в Молдове меня никто не обидит. Андрей даже считал, что большинство жителей будут рады, что иностранец проявил интерес к их относительно неизвестной стране, и постараются продемонстрировать традиционное молдавское гостеприимство. Нет, там нет проблем с продовольствием, и да, там есть теннисные корты. Эмиль, он же Джордж Харрисон, раньше много играл в теннис и сказал, что корты построены у республиканского футбольного стадиона. Он даже видел, как некоторые футболисты там играли. Это меня немного обеспокоило. Как часто они там играли и насколько хорошо? А вдруг Артур прав – и один из одиннадцати футболистов окажется хорошим теннисистом?

Я узнал, что после фестиваля «Флайинг поустмен» не собирались возвращаться в Молдавию, у них было разрешение на работу, и они могли остаться в Великобритании и играть в клубе «Пещера». Я старался улыбаться, но думал лишь о том, что новое приобретение Ливерпуля стало моей потерей. Я-то думал, что эти четверо будут моими потенциальными союзниками и помощниками в чужой стране, ни одного языка которой я не знал, но, похоже, придется справляться без них. Однако кое-какие хорошие новости были. Андрей сказал, что у него есть подруга Коринна, директор Международного центра журналистики в столице Молдовы Кишиневе, и он уверен, что она вышлет мне официальное приглашение в страну. Я убедился в этом после телефонного звонка, настояв, чтобы мы тут же ей позвонили. Я вручил Андрею телефон, и через секунду он уже участвовал в разговоре, который звучал подтверждением того, что я никогда не овладею румынским в совершенстве. Наконец он передал мне маленькое черное чудесное изобретение, и я поднес трубку к уху.

– Привет, Тони, – произнес тихий женский голос из далекого и загадочного места. – Я Коринна. Все это звучит безумно, но мы будем очень рады принять в Центре журналистики такого гостя, как вы. Вы можете работать над своим проектом в нашем офисе.